удержал. Снизу с земли накинулся татарин, которого он столкнул, когда перебрался через частокол. Было до земли всего-то с полсажени. Целил степняк в голень. Отбивать мечом лезвие сабли Ратьша не стал, подпрыгнул, уходя от удара, и обрушил сверху вниз страшный удар клинком по макушке шлема.

Тут же на него набросились справа и слева. Ратьша завертелся волчком, едва успевая отбивать удары. Благо длилось это не долго — сверху с гребня частокола спрыгнул Первуша, встал позади Ратислава, прикрывая ему спину. А еще чуть погодя к ним присоединился Гунчак. По арканам и лестницам поднимались и вступали в рукопашную по эту сторону городни рязанцы, избежавшие губительных выстрелов в упор. Обозленные потерей товарищей, они яростно рубили татарских стрельцов, имевших легкий доспех. Выбили их довольно быстро. Оставшиеся в живых бежали, канув во тьме. Радоваться победе было некогда. Судя по всему, татары вылазку ждали, и подкрепление не замедлит подтянуться к прорванному участку городни.

— Вперед! К порокам! — зычно выкрикнул Ратьша. — Масло, паклю готовь! Топоры!

И сам кинулся к горящим факелам и жаровням, освещающим площадки с камнеметами. Рядом справа пристроился Первуша, слева Гунчак, весело скалящий зубы и помахивающий окровавленной саблей.

Добежать до пороков им не дали. Из темноты хлынула толпа воинов в темных доспехах. Они обтекли площадки с камнеметами и остановились, перекрыв рязанцам дорогу, быстро выстраиваясь в ряды. Хорошо хоть копий у них не было. Переть дальше лавой значило зазря погубить своих. Ратислав вскинул руку, останавливая рязанцев, покачал вскинутым вверх мечом вправо-влево, давая команду выстроиться. Дав воинам время, оглянулся. Построились в пять рядов. Человек триста. Может, чуть больше. Запыхались. Дышат часто, выпуская клубы пара в морозный воздух. Татар, насколько видно, не менее тысячи. Все в добрых бронях, глубоких шлемах, с пехотными ростовыми щитами. Булгары — мудрено не узнать, приходилось переведываться. Ну, приготовились, передохнули? Пора.

— Вперед, — не крикнул уже, просто сказал. Но его услышали, и ряды рязанцев двинулись на врага.

Ратьша со своими спутниками в общий строй не встали, держались в сажени впереди, образуя маленький клин с ним Ратиславом впереди, Первушей и Гунчаком по бокам. Вначале шли шагом, потом ускорились и саженей за десять до грозно застывшего строя булгар перешли на бег.

Удар щитом в щит. Страшный удар, усиленный подпиравшими сзади рядами соратников. Такой удар лучше встречать встречным ударом, причем с разбегу. Встречать, стоя на месте — почти наверняка не удержать. Булгары стояли. Почему? Бог весть… Не посчитали три сотни рязанцев особо серьезным противником? Скорее всего. А зря… Встречать такой удар, стоя на месте, значит удар не удержать. И булгары не удержали. Грохот столкнувшихся щитов сменился лязгом стали, воплями ярости и боли.

Стоявший в первом ряду противник, с которым столкнулся Ратислав, влетел в следующий за ним ряд булгарских воинов, заставив их раздаться в стороны, упал навзничь. Ратьша перепрыгнул через него, походя, ткнув острием меча в незащищенное горло, сбил в сторону щит следующего булгарина, на обратном ходе меча снизу вверх полоснул его лезвием под подбородок. Заливаясь кровью, тот совсем забыл о защите. Н-на! Мощный колющий удар в слабое место кольчуги между ключиц. Пробил. Тот захрипел, но не упал. Помочь! Щитом в грудь. Завалился. А Первуша опережает. Расправился уже с третьим. Шустер малец! Гунчак, вроде, тоже не отстает. Откуда-то имеет навык пешего боя. Это степняк-то! Ну да жизнь у хана богата на приключения. Было где опыта набраться. И в пешем бою тоже.

Однако Первуша вырвался вперед. Нажать. Надавить на следующего врага. Благо это не трудно — задние ряды соратников неудержимо толкают вперед. А булгары заметно подаются под напором. Видно не ожидали такой прыти от кучки рязанцев.

Этот булгарин не упал, но пошатнулся и отступил на пару шагов назад. Остановился, тоже подпертый воинами из своих задних рядов, попытался уколоть Ратьшу в лицо, целя выше щита. Тот легко отбил удар. Отдернуть руку с мечом булгарин не успел — Первуша, только что расправившийся со своим четвертым противником, небрежно махнул мечом, удачно угодив сопернику Ратислава в локоть. Кольчугу не прорубил, но руку отсушил, заставив выронить меч. Булгарин, судорожно закрываясь щитом, начал пятиться, стараясь втиснуться между задними рядами своих соратников, ломая строй, раздвигая щиты.

Ратислав и Первуша не преминули этим воспользоваться — нажали крепче, расталкивая врагов, щедро раздавая и получая удары. Полученные, к счастью, бронь не пробили. Еще двое ратьшиных противников, взвыв от боли, сползли в образовавшейся давке вниз под ноги сражающихся. Чутьем бывалого воина Ратислав почуял — враг поколеблен, достаточно совсем небольшого усилия и он побежит. Ударив ногой в нижнюю часть ростового щита очередного булгарина и заставив его чуть приоткрыться, ткнул острием меча в белеющее в темноте лицо, навалился, опрокинул. Стало просторнее. Оборотился назад к прущим следом соратникам, прокричал, перекрывая шум боя:

— Наша берет! Надави! — и с удвоенной силой набросился на булгар.

Рязанцы надавили. И враги не выдержали, начали пятиться все быстрее и быстрее, раздаваться в стороны. Кто-то уже оборотился вспять, подставляя спины под удары.

— Г-ха! — взревел Ратьша, рубя смятенных булгар.

— Г-ха! — подхватили боевой клич его воины, усиливая напор.

И враги начали разбегаться, видимо позабыв в ужасе близкой смерти, какое наказание их ждет от теперешних хозяев. Два-три запаленных вдоха, три надрубленные спины и перед Ратиславом земляная насыпь, на которой высится огромный, освещенный яркими факелами камнемет. Вдохнул глубоко несколько раз, пытаясь восстановить хоть чуть-чуть дыхание, и кинулся вверх по насыпи. И тут его опередил Первуша. Жив парень! Молодец!

Насыпь, к счастью, оказалось не слишком высокой. Около камнемета сгрудилась кучка бездоспешных людей в теплых запашных халатах, треухих мохнатых шапках, желтолицых, узкоглазых, похожих на покойного Ли-Хая. Богдийцы, понял Ратьша. Этих надо бить в первую очередь — без них пороки просто бесполезное дерево и железо. Ратислав, даже не переведя дух, кинулся к богдийцам, успев бросить Первуше:

— Бей желтолицых!

Тот кивнул и побежал за своим боярином, опять опережая его. Никакого почтения к старшим! Богдийцы, однако, ждать приближающуюся смерть не стали, порскнули в темноту, только их и видели. Бежать за ними, удирающими налегке, одоспешенному, запаленному боем бесполезно. Да и кто знает, кто там таится в темноте. Значит надо заниматься уничтожением пороков. Тем более площадку уже заполняли рязанцы. Да и до двух соседних тоже добрались. Вот только толкутся бестолково, словно и не слышали перед вылазкой, что дальше делать.

— Масло! Паклю! — заорал Ратьша. — Чего встали! Поливай! Жги! Веревки руби! Железки курочь!

Раздался стук топоров. А вскоре и полыхнуло. Сначала справа, потом слева. Загорелся порок и